XXVII
10 мая
Рауль, сегодня год, как ты дал мне свой первый поцелуй!.. То были
дни, когда наши губы стремились навстречу друг другу во взаимном желании! Я
чувствовала, что ты меня желаешь также, как и я желала тебя. Год назад – было
золотое и прохладное майское солнце, я была в
туалетесиреневого цвета, в шляпке, на полях которой были белые и
фиолетовые лилии, в высоких перчатках из светлого шёлка, umasombrinhamauve, - год назад мы сидели на
скамейке Паласиу де Криштал и читали книгу Листа о Шопене, которую ты
переводил… В какой-то момент мы взглянули друг на друга (о, божественное
счастье первых желаний!..) спрятались вместе под зонтом, и наши губы, улыбаясь
и молясь за другого, соединились как будто во сне… Потом в рассеянности я
положила тебе голову на плечо, в глаза мне хлынула синева неба…, ты поцеловал
меня в шею у корней волос, и я ощутила дрожь наслаждения… восхитительную! И с
этого времени все наши разговоры, все наши поцелуи, все наши встречи были
непрерывной и мягкой вуалью из лунного света из золота и серебра, которая
нежила и обволакивала восторг нашей чудесной любви! Ты завоевал меня всю!.. Я
не оказала тебе никакого сопротивления… Ты это хорошо знаешь!
О, эта мечта! Маленький дом
далеко отсюда…, а в нём дорогое создание, для которого только жить, для
которого дышать, для которого улыбаться, для которого прихорашиваться, которого
воодушевлять взглядом, о чьих страданиях беспокоиться; для существа любимого,
господина нашего тела и наших мыслей, обожаемого существа, которого нежить
каждый миг, и рядом с которым забывать весь мир, и забывать всё, всё… даже зло!
Любовь преображает нас и воодушевляет нас!..
И прогулки под высокими деревьями
по утрам цветущей весны, или в часы осеннего заката, когда влажная ржавчина
покрывает стволы, когда воздух полупрозрачный, лучи солнца низкие и красные – а
мы вдвоём идём, рука об руку, сердца взволнованы, губы немеют, а шаги
становятся медленными и сонными на сухой листве, покрывающей землю…
И таинственные ночи, призывы к
Всемогущему Господу Любви!..И видение гармоний света и ароматов Рая в моменты
восхитительного соединения без конца, в этом блеске высшего страстного
забвения!
…….
Жить одними мыслями, одними
стремлениями, одними удовольствиями души, быть потрясёнными одними и теми же
произведениями искусства, которые нас уносят за пределы обыденной жизни,
наслаждаться совершенной интимностью мирного дома– вот мечта, которая разрывает
мою душу, вот умершая иллюзия, которая просачивается в душу ядом уныния,
умирания и безнадёжности, вот мучительная скорбь, cъедающая сердце, как моль, которую
невозможно уничтожить, которая омрачает самые радостные солнечные дни,
превращающая существование в казнь!
Однако, эта мёртвая мечта
родилась год назад! Тот, кто заставил её родиться был с зелёными глазами в
крапинку, золотящимися на солнце на аллее в парке с высокими, густыми и
спокойными деревьями. Та тихая полянка была прекрасна. Слышался приглушённый
шум пристани, внизу виднелась спокойная река под небом изысканного голубого
цвета, зелёные холмы, белые домики под красными крышами в Массарелуш и
Кантарейре, omolhedofarolimdaFoz,
и на самом горизонте – зеркальная гладь морских вод!... Ты говорил мне на ухо
такие прекрасные слова, любовь моя!.. Мой дух был в экстазе, слушая тебя! Ты
называл меня«лаской твоей души», «сестрой милосердия твоей боли», «музой твоего
искусства», твоей «гармонией», «золотой
пчёлкой твоих желаний»!...
О, магия воспоминаний!
…
В том саду мы гуляли много ночей,
под лунным светом, умиротворённые, подобные теням, одни, как если бы этот сад
был наш, только наш. Вокруг нас деревья, кусты, цветы работали на матери-земле,
создавая плодородные любовные сны, и излучение их раздумий благотворно действовало
на нас. Сад жизни, сад добра, сад красоты, сад влюблённых, сад любовников!..
Как корни в земле, наши губы сплетались в поцелуях каждый миг, под нежным
лунным светом, и были слышны только наши романтические шаги, вязнущие в песке,
которым были посыпаны тропинки.И в этом добром и таинственном сценарии Мюссе[1], ты, мой Далти, и я, твоя Портия[2], праздновали нашу любовную
свадьбу, и в сладостной тишине
«Dieu n’a dans l’univers
laissé vivre que nous!»
……
Вспоминать! Вспоминать!
После, пока моя Мария была в
Лиссабоне, было это райское путешествие в деревню в Миньо, когда мы провели
целых три дня в скромной комнате в гостинице, полной наивных святых и цветов, откуда выходили лишь ночью, гуляя по неизвестным безлюдным
улицам, вовлекая нашу любовь в этот странный ненаписанный сценарий. Там была
большая площадь, разрушенный монастырь, старая церковь, высокие густые деревья.
Мы разговаривали с этими деревьями, с потёртыми косяками в церквях, и всем им,
нашим сокровенным друзьям доверяли нашу божественную любовь; нам нравились
закрытые, находящиеся в абсолютном спокойствии скромные домики, нам улыбались
старые живописные реечные балконы, оплетенные вьющейся зеленью и освещённые
нечётким светом простых газовых ламп. И
ни одной живой души!.. Под ясной луной мы проходили по спокойной деревне,
входили на старинный мост, по которому проходили римляне, садились на каменную
скамью, прислонялись спиной к белой часовне с островерхой крышей, которую луна
орошала серебром. И там, одни, тепло и комфортно одетые в наши романтические
плащи, слушая, как вода шумит в акведуке, и как часы Коллегии отстукивают
древние часы, там, видя перед собой черную щель в руинах древнего королевского замка,
там, скрывшиеся ото всех в этом углу провинции, - там, влюблённые и доверяющие
друг другу, мы планировали наше счастье! Чудесные ночи в Барселуш, я никогда
вас не забуду!
….
И тот вечер искусства и любви в
твоём доме – в твоём «доме музыки» с законопаченными окнами?! Ты помнишь? Ты
играл Шумана только для меня. Сперва “Au soir”,
спокойного Шумана, потом ту страницу меланхолии, которая называется «Романс фа
диез». Ты так играл, так нервно, о том, что тебя беспокоило, что тебя утомляло,
что тебя печалило. Я была поражена. Ты был другим… Музыка перекручивала твои
нервы. Возбуждала твою душу. Выводила тебя из себя… Я тебя не узнавала! Но, в
конце концов, я никогда тебя не знала хорошо, никогда не знала, почему я тебя
люблю!.. В моих глазах появились первые слёзы!... но они быстро прошли: ты
выпил из, страдая и назвал меня «ребёнок»! Мы ужинали неразогретой едой. Пили. Смеялись.
В твоей студии было много цветов, диванов, турецких ковров, фаянса. Ты говорил
мне, околдовывая меня своими ласковыми глазами:
- Моя Габриэла, моя Габриэла,
люблю тебя от глубины океана до высот неба!
И я говорила тебе, ослеплённая
твоим светом:
- Буду твоей, только твоей, всю
жизнь! Чувствую, как пугает меня эта любовь!... Это безумная и адская любовь!
Если ты однажды перестанешь меня любить, я умру.
На небесах продлили нашу мечту! Мы
виделись каждый день, писали друг другу каждый день, и твои письма –
продолжение наших разговоров, были полны нежности – они были всё более
ласковыми, более поэтическими, более возвышенными!.. А наши встречи в маленьком
домике Рамалде? Вспоминаешь? То были свадебные полёты по бесконечному Небу! О,
в золотой дымке небесных экстазов виду ещё нежную улыбку твоего полуоткрытого
рта и агонию твоих божественных глаз!
…..
Будем ли мы когда-нибудь снова
счастливы? Никогда… Вот букетики фиалок, которые я храню, как воспоминание, вот
тихие слёзы, которые пили губы любимого, вот пылкие поцелуи, которые терзали
мои губы, вот нежность от глаз в глаза и от рта ко рту, поющему и молящемуся одним
словом – любовь! вот молчаливые часы фантазии и меланхолии, проведённый у Лесы[3] на пляже, гляда на то, как
мучительно умирает Солнце!.. В эти нежные моменты все вещи рядом с тобой –
воды, поля, горы – жили иной жизнью, какой они не жили, когда я смотрела на них
без тебя!.. Где теперь та душа, для которой жила моя? Где те глаза, в которые я
смотрела, поцелуи, которые я целовала?
Не осталось ничего, кроме
воображения моего безумия! Осталось лишь благоухающая тоска, эта детская тоска
жалит и жалит сладко бесчувственную душу. Я не реагирую… не ищут боли любви, но
также мы не хотим и расставаться с ней!
….
Потом, однажды, ты уехал в
Мадрид. На закате подарил мне печальный поцелуй. Кто бы мне сказал тогда, что
он был последним!
Вернулся Арналду. Двадцать раз я
думала, чтобы рассказать тебе, что произошло… Мне не хватало смелости… Хотела избавить тебя от страданий. Какая
борьба! Как она меня мучила!... А потом, несмотря на моё добрую веру, я
совершала неблагоразумие за неблагоразумием, имея лишь одну идею фикс – не потерять
тебя, но, в конце концов, потеряла тебя навсегда! Так начался мой ад.
Я страдаю уже несколько месяцев! Но
сегодня я спокойна, я покорна, ты видишь? Одна добрая сеньора вчера посетила
меня, она сказала мне то, что меня тронуло и утешило. Завтра пойду исповедоваться
и причащаться. Бог простит меня и защитит. Я так страдала!.. Эта любовь не была
праведной – ни перед Богом, ни перед людьми, и я выдержу наказание от моей
ошибки. Пречистая, сохрани меня!..
Я не желаю тебе зла. Ты был ко
мне несправедлив, потому что был уверен, что я заслуживаю твоих обвинений. Бедный
Рауль, бедный, ты тоже страдал! Моя совесть не признаёт меня виновной в том
зле, которое я тебе причинила, но при этом я страдаю от того, что заставила
тебя страдать. Прости меня, не мою любовь, но мою неудачную любовь, которая не
сумела тебя сделать счастливым.
Прощай. И ещё раз прощай!.. Всё
когда-нибудь умирает! Как я тебя любила! Как я люблю тебя ещё!
Габриэла.
p.s.
Дописываю, чтобы рассказать тебе
о том разговоре, который только что у меня произошёл в Амброзиной. Её муж,
вернувшийся вчера из Мадрида, сегодня был проинформирован моим мужем и моим
отцом о той сцене в Монте-Эшторил, и, приняв, как и все, сплетни в отношении
Арналду и меня, сказал этим утром моей подруге, что я не могу находиться в этом
доме. Амброзина защищала меня как настоящая подруга, пытаясь убедить мужа, что
это Руи поступил плохо, а не я, что история про Арналду выдуманная, но он
возразил ей:
- Девочка моя, правда не то, что
мы думаем, а то, что говорят…
Итак, общество меня тоже
презирает!
Ухожу из этого дома.
Г.
[1]
Альфред Мюссе, французский драматург и поэт (1810-1857)
[2]
Герои поэмы А.Мюссе «Портия» // http://fr.wikisource.org/wiki/Portia
Комментарии
Отправить комментарий