XXVIII
26
мая
Дорогой Рауль, пишу тебе из Прибежища
всех Святых, где меня приютили вот уже 15 дней назад. Покинутая и презираемая
всеми, даже теми, кого я страстно любила, изгнанная из дома своего отца и
своего мужа, и из дома самых близких друзей, которым всегда доверяла – что мне
было делать, кроме как укрыться здесь?! Только в этом приюте встретила я
сочувствие, только здесь проявили милосердие ко мне!
Я много страдала,
но слабый луч надежды на твою любовь защищал меня…, давал мне силы вернуться к
жизни, исправить своё легкомысленное поведение. Это была жертва, которая мне
давала истинное удовольствие!.. Уметь надеяться и уметь страдать. В течение
долгого времени (влюблённые надеются всегда!..), я верила, что однажды ты
почувствуешь дыхание правды и признаешь свою ошибку, прочтя мольбу, почти
ежедневную, в моих письмах, узнав о моих страданиях, приняв участие в моих
злоключениях, поверишь мне. Я обманывалась!
Я предполагала,
что если я чувствую к тебе беспредельную любовь, ты мог бы иметь сострадание и
убедиться в безмерности моей любви. Ты не поверил моему сердцу, ты разбил его,
пренебрёг им и собираешься жениться! Это правда? Как смог ты так быстро удалить
меня из своего сердца и своих мыслей? Ты сможешь любить другую, зная, что я
умираю из-за тебя? Скажи. Как тебе удалось разорвать тысячу маленьких уз,
связывавших наши души? Как? Радости и печали, выстраданные вместе, - наши
навсегда… Ты женишься!.. Я ждала этого, надеялась, что это будет тем, что
сможет излечить меня, вот это случилось, но я чувствую себя также. Для тех, кто
страдал, как и я, есть вещи, которые невозможно изменить, которые выдержат всё.
Одна огромная боль делаем менее чувствительными все другие боли.
Я слабая!.. Я –
португалка!.. Всё образование, которое мне дали во Франции, больше усилило мои
наклонности, чем исправило их; феминистские проповеди, которые проповедовала
Мисс Нанси, никак не изменили меня. Высокие стремления современности, идеи
независимости, равноправия, индивидуализма – я не слышала их и не слышу. Есть
только одно, чем я умею быть – женой, подругой жизни, и только один голос я
умею слышать – голос своего сердца. Меня ведёт лишь моё любящее и постоянное
сердце. «Живу, чтобы любить, люблю, чтобы жить» - как говорила моя дорогая
Лешпинассе.
Насколько я
слаба, настолько я являюсь женщиной!
Зачем, Рауль,
зачем мне сердце? Посмотри, моя душа отдалась тебе так, что несмотря на все
твои оскорбления, я не могу никак вернуть её себе обратно. Чем больше я хочу
тебя забыть, тем больше места ты занимаешь в моих мыслях. Ласки и оскорбления
заполняют мою голову. Я не умею защищаться, я не могу защитить от тебя!.. Я
вручила тебе себя всю, всю, как если бы ты был моей Судьбой. Я хотела бы уметь
презирать тебя, но умею лишь плакать! Можешь делать всё, что захочешь – но не
убивай мою любовь! Видишь? Моя страсть к тебе не зависит ни от тебя, ни от
меня!.. Я никогда не излечусь от неё, никогда. Рана была глубокой. Я не знаю,
почему живу. Пошли мне мои письма… Мне страшно. О, как может страдать женское
сердце!
Оставит ли Бог
без поддержки своё создание? Нет, нет! Верю, что он придёт мне на помощь,
коснётся моей души и позовёт меня к себе. Здесь, в этом доме мира и молитвы ещё
более живо чувствую всё то зло, которое я сотворила, но и имею больше поддержки
в своём раскаянии. С утра до полудня и до вечера я хожу в часовню молиться,
молиться, прося Господа о сострадании, которого мне не хочет дать ни одно
человеческое сердце. И иногда, когда я наиболее спокойна, мне кажется, что Бог
слышит меня… Но в моих размышлениях о боли, слова книг утешают меня слишком
мало!.. Слишком мало… Сегодня прочитала, что «страдание делает сердце менее
чутким и ожесточает его так, как делает
грубыми руки работа!» Это неправда.
Здесь, в этом
доме царит огромное спокойствие. Здесь собрались самые разные сеньоры, почти
все они в возрасте, среди них, совсем рядом с моей комнатой, живёт одна
сумасшедшая; у неё такие бывают такие припадки ярости, что на неё надевают
смирительную рубашку! Моя молодость живёт среди старых и больных, а моё сердце
живёт воспоминаниями. Живу среди мёртвых!..
Моя дочь пишет
мне два раза в неделю и приходит ко мне каждое воскресенье. Гуляю с ней в
окрестностях, бегаю по аллеям сада, рассказываю ей истории, смеюсь, плещусь в
воде в пруду, играю, а она рассказывает мне, что происходит в колледже, какие у
неё уроки, что ей говорят её учителя, и мы забываемся. Это невыразимые часы!
Это благословение Небес! Не знаю, что полезнее для моей души – целовать её или
лить вместе с ней слёзы; едва вижу, как она идёт сюда по воскресеньям – слезы
удовлетворения, слёзы, смешанные с улыбкой, чтобы не расстроить мою дорогую
Марию, которая не может видеть меня печальной. Однажды она застала меня в моей
мучительной тоске и с глазами, переполненными слезами, побежала ко мне:
- Мамочка!..
И в её поцелуях
– чистых, нежных, искренних, трепетных, я смогла забыть тоску – ужасную,
жёсткую, оглушающую, разрывающую на куски, и те, другие поцелуи, о которых я в
бессонные ночи молю, крича и плача… Моя прекрасная Мария, моё сокровище, прости
меня!
Её визиты порой
наполняют меня смирением на всю неделю… Сюда не доходит эхо жизни, света,
который я ненавижу, который сделал меня несчастной, света, где я не встретила
ни одного искреннего сердца, ни одной благородной души, которые бы поняли
стремления моего сердца и моей души!.. По крайней мере здесь, в уединении, я
свободна быть одна, свободна быть с тобой, любить тебя в молчании. Одна! Может
ли человек погрузиться в любимое страдание!... жить страстью воспоминаний!..
Одна, это счастье! В этом приюте я могу жить с тобой, как если бы я жила с
мёртвым!.. Я научусь страдать. Я знаю, что потеряла тебя навсегда, но
воспоминания о тебе питают мои мысли.
В воспоминаниях
я вновь воссоединяюсь со всеми деталями нашей любви, со всеми. Всё, что ты мне
говорил, всё, что я тебе говорила, всё, что ты мне отвечал – всё, что мы
делали. Помню всё, пишу обо всём, чтобы никогда больше не забыть. В этом
«дневнике» я получаю наслаждение и утешение. Вспоминаю, страдаю, но для тебя
нужно страдать!... но не смотря на всю мучительность этого дневника, вспоминать
- для меня значить переживать вновь счастливейшие часы моего пребывания на Земле.
Скольким я тебе обязана! Как сладко возвращаться к жизни!.. Это мечта
сладострастной печали!.. Мне кажется, что даже если бы я и могла вырвать из
сердца этот нож, я бы не сделала этого!.. Перестать любить мои страдания,
успокоить сердце; перестать чувствовать благодарность тебе за то зло, которое
ты мне причиняешь… Как я благодарна Господу, что он сохранил во мне память
мучений моей любви!.. Воспоминания о тебе – как пища для путника. Моё сердце не
остынет, даже в объятиях смерти!..
Мне очень
грустно! Моя душа навсегда потеряла иллюзии, доверие к другим душам, радость
жить. Всё моё существование пройдёт в
тени меланхолии!.. Всю жизнь я буду жить одна, одна – я, которая родилась,
чтобы любить, чтобы полностью душою и телом отдаваться, чтобы отдать всё тому,
кого бы я любила, и кто бы любил меня. Одна с любовью к своей дочери, одна с
воспоминаниями о тебе, одна с моим искусством!
Я не верю
никому, ни в какую дружбу, ни в какую любовь. Моя душа, после того, как она
была отвергнута, теперь настроена скептически: сейчас она не верит ни во что,
разве что в крохи дочерней любви, хотя даже и тут она не питает больших
иллюзий! Однажды мой дочь упорхнёт из-под материнского крыла, чтобы летать на
своих собственных крыльях над безднами и удовольствиями – над жизнью, а душа
матери останется одна. Только в одну вещь я ещё верю: что однажды, раньше или
позже, будет доказана моя невиновность!
…..
Я стану
посвящать себя полностью музыке – твоему божественному искусству. Музыка – друг
тех, кто страдает… Музыка успокаивает меня и уносит меня к мечтам… Она, такая
же сладкая горечь, как и саудаде… Музыка – мой морфий. Есть мелодии Шуберта,
которые всё плачут и плачут вместе со мной, но которые после часа звучания
возвращают мены к жизни от моих печалей. Я играю твои композиции, вдыхаю саму
суть твоего духа, аромат твоей артистической души. Но иногда, я чувствую, под
воздействием нот, что твоя душа страдает также, как и моя, плачет, как моя…, и
тогда меня охватывает ужасное мучение, и я провожу ночи без сна!
Из окна моей
комнаты видна Тежу, широкая, как океан, белые домики Баррейру, а на горизонте,
голубые спокойные горы Аррабиды. Воздух чистый. Всё спокойно. Природа более
покорна, чем я… Время от времени одна монахиня, к которой я привязалась,
которая здесь находится как сиделка при одной очень важной даме, тихонько
стучит в мою дверь, входит, улыбается мне и молча целует меня в лоб. Выходит, и
я чувствую как она удаляется по стуку её чёток в розарии.
Моя комната
полна цветов: розы, маргаритки, лютики, лилии, гвоздики и жасмин. По вечерам я
играю на пианино, пока сумерки не придут ко мне в комнату, и не сделают
невидимыми ноты в музыкальной тетради…; я играю до отбоя, после которого всё
погружается в спокойствие. Лишь иногда наша сумасшедшая начинает кричать!..
Говорят, что она сошла с ума от любви! И тогда, думая о её страданиях и о
своих, я слушаю её, как музыку…, в конце концов, я страдаю, как и она!
О, Рауль,
никогда не найти мне утешения из-за твоей несправедливости, твоего
пренебрежения, бесконечной жестокости, с которой ты ни разу не ответил на мои
письма!
Я не заслужила
этого, Рауль. Нет, не заслужила. В конце концов, я уже не прошу тебя ни о
любви, ни о дружбе, но только о сочувствии, лишь небольшом сочувствии, которое
бы смягчило горести моего бесконечного мучения. Но твой ответ был всегда
одинаков – гробовое молчание! Если однажды слишком поздно ты поймёшь, как я
страдала, и как ты заставил меня страдать – Бог тебя простит! Я любила тебя
так, как никто тебя больше любить не будет, а ты не смог простить мне моего
легкомыслия, которое было у меня в крови. Ты никогда меня не понимал. Ты
развлекался с тем, что было любовью всей жизни и смерти!
Прощай, прощай
навсегда!
Прощайте
иллюзии, которые переносили душу в страну снов, в стремлении к отсветам
счастья. В последний раз – твоя рука, Рауль, для последнего прощания Ещё один
раз твои глаза напротив моих. Смотри на меня прямо, глубоко, долго… Видишь ли
предательство? Нет, Нет! Мои глаза не умеют лгать!
Прощай. Сохрани
для меня немного жалости, немного дружбы. Пусть я буду твоей старой знакомой.
Не держи злобы на мою душу – сад, где ты собирал цветы с нежным запахом!
Прощай, я отдала
тебе всё, что было в моей душа самого лучшего и тайного. Всё, что во мне было
искреннего, доброго, нежного, тёплого, заботливого, совершенного – всё было у
тебя. Перед лицом Бога, который слышит меня, перед лицом Бога, которого я молю
о благодеянии смерти, перед ним, ради спокойствия, которого моя истерзанная и
опечаленная душа так жаждет, перед Богом, как в миг смерти, клянусь тебе в этом
моём последнем письме любви, клянусь
тебе, что никогда в жизни я не забывала тебя ни на минуту, ни на одну, что
никогда не переставала я быть твоей, всей полностью, что никогда не изменяла
тебе даже в мыслях и тем более в действиях, перед Богом клянусь тебе, что я
невиновна!
Прощай.
Та, кто любила
тебя верно, страстно, безумно!
Прощай, прощай,
прощай!
Габриэла.
Комментарии
Отправить комментарий