VI
14 февраля
Рауль, в конце концов, в чем состоит моя измена? В чём я солгала? В
чём тебя обманула? Какие планы составляла с Арналду против тебя? Когда? Как? Изменила
отношение к тебе? Моя душа перестала жить в твоей душе? События моей жизни
перестали трогать тебя? Я отдала свою любовь другому, а тебе продолжала показывать,
что люблю тебя? Может быть, я говорила Арналду: «Бери моё сердце, бери мои
мысли, бери мою душу – всё это твоё»? Или я, может быть, говорила: «Арналду,
вот мои глаза, отдаю тебе их, они твои; вот мой рот, отдаю тебе его, он твой;
вот моя грудь, она твоя; вот всё моё тело, бери его, оно принадлежит тебе,
отдаю тебе его сознательно, потому что знаю, что даю, кому даю и почему даю»? Я
говорила это? Делала это? Если бы я его любила, то зачем бы стала твое рабой? Мне
нравилось иногда страдать от него? Он слышал легкий шёпот моей любви? Меня
когда-нибудь взволновал его поцелуй? Меня бросала в сладостный озноб в один миг
лишь одна его ласка? Нет. Ничего этого не получил он от меня. Ни моих поцелуев,
ни моих взглядов, ни моих жестов – ничего из того, что я думаю, ничего из того,
что я чувствую, чем обладаю, и лишь только давала ему то, что хотела дать.
Итак, что я ему дала? Мои горькие
слезы ? Мои слова агонии? Безнадежность моих жестов? Ложные обещания моих
безумных ласк? Выражение ужаса, которое я ему вынуждена была показать в от
ужасный час, когда Арналду мне угрожал этими чертовыми письмами? Это я ему дала? Нет? Что же ещё? Мой голос,
когда я говорила? Цвет моих волос, когда их укладывала? Запах моего тела,
который он чувствовал? Но, мой Бог, чем в итоге он обладал? А, я знаю! Он
обладал моими ночными кошмарами, моими галлюцинациями!
Да, потому что в момент
ослепления, в кризис страшного испуга, во время которого полностью теряется
голова, мы смеёмся и плачем для мужчины, который нас запутывает и запугивает
силой, угрозами, хитростью, и чтобы бороться и победить его, мы обнимаем его с
притворной весёлостью, сделанной из страха, и он нас обнимает и целует; потому
что во время мгновенного приступа слабости мы умеем реагировать, мы не умеем
проходить сквозь вихри рассуждений и чувств, который волнуют нас; поэтому в
трудное мгновение мы не можем защититься и падаем в обморок, такая женщина
называется изменницей – она, которая в трудное и ответственное время даёт
сознательно такие доказательства своей преданности? Нет! Нет! Нет! Это не значит
обманывать! Это не значит лгать! Но тогда в чем я предала тебя? В чём? В чём? Вот
что находится за пределами моего понимания, ожесточает меня, волнует меня,
сводит меня с ума! Но ты не знаешь, не понимаешь, что когда страстно любишь
кого-то, когда чувствуешь к нему так, как я чувствую к тебе, безумную любовь,
абсолютно невозможно думать о ком-то другом, невозможно, чтобы нравился другой,
и что чужой настойчивый взгляд в нас вызывает скуку и тошноту? Не знаешь, что
огромная любовь не признаёт разделения с кем-то другим? Что огромная любовь от
нас забирает всё наше существо, и что всё то, что не является «нашей любовью»,
просто ничто, абсолютно ничто, так что весь остальной мир перестаёт
существовать? Ты этого не знаешь? Значит, ты не знаешь женской души; значит
игнорируешь полностью глубины моего сердца, ничего не знаешь обо мне, ни о
силе, ни о нежности моей любви к тебе.
Мой романтизм и мой идеализм страдают
в отчаянии от тех оценок, которые ты мне даёшь. Моё сердце нежно и создано,
чтобы любить одного и навсегда, оно, которое способно питаться мечтами и только
мечтами, как может оно согласиться на дурные действия!... Если бы моя душа
испачкалась, я бы умерла.
Измена? Не чувствую ни в моей
душе, ни в моём теле, ни в моей совести даже тени измены. И если женщина не
чувствует в себе этой измены, то кто может её чувствовать? О, такая значимость
придаётся телу, и почти никакой – душе! Иногда чувствую желание не защищаться
больше, не писать больше ни слова, не делать больше ни одного движения, чтобы
реабилитировать себя в твоих глазах. Зачем? Разве тот, кто так оскорбительно
сомневается заслуживает таких искренних объяснений?
Габриэла.
Комментарии
Отправить комментарий