Письмо третье португальской монахини

Что ты сделаешь со мной, и что хочешь, чтобы я сделала?

Как я далека от того, чтобы быть сколь-нибудь предусмотрительной!

Я ждала, что мне будешь писать обо всех местах, по которым ты проедешь, и что твои письма будут длинными. Я ждала, что ты удовлетворишь мою страсть надеждой на возможность увидеть тебя вновь, что абсолютное доверие в твою преданность мне даст полный покой, что я буду в достаточно спокойном состоянии, не испытывая сильной боли… Думала я также о смутных возможностях того, что я буду делать, если бы  оказался настолько близко, что мог бы меня излечить, и если бы при этом я была абсолютно уверена в том, что ты меня на самом деле забыл. Твое исчезновение, некоторый порывы набожности, страх расстроить окончательно остатки моего здоровья этими ночными бдениями и волнениями, твоя холодность и твои последние прощальные слова, твой отъезд, основанный на таких слабых отговорках и тысячах разных причин, слишком правильных и слишком бессмысленных, казалось, подарили мне достаточно надежную поддержку, если только эта поддержка была мне необходима. Я не стремлюсь, наконец, бороться, если только с самой собой, и не можешь себе представить всю мою слабость, ни понять того, как я страдаю.

Горе мне! Как могу я жаловаться, я, которая не может разделить с тобой мою боль, и которая должна страдать в одиночестве в своем огромном отчаянии. Меня убивает мысль об этом, и я умираю от страха, что никогда больше не смогу вновь ощутить всю глубокую радость от нахождения рядом с тобой.

Да! Я знаю теперь, что нельзя доверять всем твоим восторгам. Ты обманывал меня каждый раз, когда говорил, как тебя восхищает встреча со мной наедине.  Хладнокровно ты решил очаровать меня: ты рассматривал мою страсть лишь как свою победу, а твоё сердце никогда не было глубоко затронуто ею. Ты не чувствуешь себя несчастным и не ощущаешь огромную пустоту, потому что не сумел иным образом использовать мою страсть? Иначе как возможно, чтобы имея огромную любовь, я не сумела сделать тебя счастливым?

Если я жалуюсь, то только на любовь к тебе и на потерю безграничного наслаждения: возможно ли, чтобы ты больше не хотел ими наслаждаться? Ах, если бы ты знал их, ты бы видел, что они более сильные, чем те, которыми ты меня соблазнял, и смог бы проверить, что можно быть гораздо более счастливым и чувствовать гораздо сильнее, когда любишь сам со всей силой, чем когда любят тебя!

Я не знаю, ни кто я, ни что я делаю, ни чего я хочу: я разрываюсь от тысячи разных противоположных стремлений. Сможешь ли ты вообразить столь жалкое состояние?

Люблю тебя безнадежно и уважаю тебя достаточно, чтобы даже не сметь желать, чтобы и тебя настигли такие же страсти. Я бы убила себя или умерла бы от боли, если бы знала, что тебе нет покоя, что в твоей жизни нет ничего больше, чем волнения такого рода, что ты плачешь беспрерывно, и что все тебе не мило. Если я сейчас не могу излечить собственные болезни, то как смогла бы я выдержать боль, которую бы мне принесли твои, и которые для меня в тысячу раз больнее моих.

Но между тем, не могу никак решиться пожелать, чтобы ты не думал обо мне…  И если говорить открыто, я очень ревную ко всему, что приносит тебе радость и трогает твое сердце, и что тебе нравится во Франции.

Не знаю, зачем я тебе пишу это. Ведь я ясно вижу, что ты не будешь ко мне чуствовать ничего, кроме сострадания – а этого я не хочу!

Злюсь на себя саму, когда думаю обо всем том, что я тебе отдала: я потеряла собственную репутацию, навлекла на себя ярость родителей, подверглась строгости законов этой страны по отношению к монашкам и твоей неблагодарности, последнее для меня самое большое несчастье.

Тем временем, я отчетливо осознаю, что мои угрызения совести не вполне искренние, и что в глубине сердца мне хотелось бы подвергаться ещё большей опасности ради любви к тебе. Я нахожу роковое удовольствие в том, чтобы подвергать риску мою жизнь и мою честь: но не должно ли быть к твоим услугам всё, что у меня есть дорогого? И не должна ли я быть довольной, что ты мной пользовался именно так? До этого момента мне казалось, что меня ещё не удовлетворяют ни мои страдания, ни избыток моей любви, однако я не могу, о горе мне, похвастаться тем, что я счастлива с тобой.

Я живу, и не верю, что это я!, и делаю всё, чтобы сохранить мою жизнь, как и чтобы потерять её! Ах!, я умираю от стыда! Моё отчаяние будет лишь в этих письмах? Ведь если бы я тебя любила так, как я тебе тысячу раз писала в письмах, разве я не была бы уже давно мертва?

Я обманывала тебя! Это тебе бы следовало жаловаться на меня. Горе мне! Почему ты этого не делаешь? Я видела, как ты уезжал,  я не могу надеяться увидеть тебя вновь, и при этом, я дышу! Я обманула тебя и теперь прошу у тебя прощения.

Но ты мне его не дашь! Будь ко мне суров! Не думай, что у меня достаточно сильные чувства! Не довольствуйся ими! Прикажи мне умереть от любви к тебе! Умоляю тебя, дай мне такую поддержку, чтобы, наконец, я победила слабость моего пола и покончила со всей нерешительностью, совершив акт истинного отчаяния. Трагический конец заставит тебя, без сомнения, думать обо мне. Память обо мне будет дорога тебе, и ты будешь глубоко тронут смертью, выходящей за рамки обычного. Смерть не будет значить больше, чем то состояние, в котором я нахожусь?

Прощай! Хотела бы никогда тебя не увидеть!

Ах! Как я чувствую фальшь в этом чувстве и вижу, именно в этот момент, в который я тебе пишу, что я больше хочу быть неутешна, любя тебя, чем хочу не видеть тебя никогда! Принимаю, однако, без жалоб мою печальную судьбу, которую ты не хочешь сделать лучше.

Прощай! Обещай, что ты будешь страдать от тоски, если я умру от боли! И что, по меньшей мере, сила моей страсти отдалит от тебя удовольствия и удалит тебя от всего. Мне будет достаточно такого утешения, если нужно, чтобы ты покинул меня навсегда, но я хотела бы не отдавать тебя другой…  Не будет ли жестокостью с твоей стороны взять мое отчаяние для того, чтобы ты стал больше меня любить, и чтобы показать, что ты вызвал наибольшую страсть в мире!

Прощай ещё раз! Я написала тебе слишком длинное письмо; я не имею достаточного уважения к тебе, и за это прошу у тебя прощения. Смею надеяться на твое снисхождение к бедной безумной, которая, как ты хорошо знаешь, раньше любила тебя.

Прощай! Мне кажется, что я слишком много говорю в своем бедственном состоянии. Между тем, в глубине моего сердца я благодарна тебе за горе, которому ты стал причиной, и питаю отвращение к спокойствию, в котором я жила до того, как тебя узнала.

Прощай! Моя страсть растёт с каждой секундой! Ах! Сколько ещё всего я хочу тебе сказать!...